Решение Конституционного Суда РФ (далее КС РФ) по делу о применимости решений Европейского суда по правам человека (далее ЕСПЧ) на территории РФ, а по сути о толковании границ правового суверенитета России было предсказуемым и два обстоятельства, следовавшие друг за другом, явились тому основанием:
это взаимоисключающие решения ЕСПЧ и КС РФ по делу военнослужащего Константина Маркина (впервые, с 1998 года, с даты ратификации Европейской конвенции по правам человека Европейский суд в жесткой правовой форме подверг сомнению решение КС РФ) и последовавшая за ним статья Валерия Зорькина «Предел уступчивости», через которую ещё в 2010 году достаточно однозначно Россия заявила свою официальную позицию:
…когда те или иные решения Страсбургского суда сомнительны с точки зрения сути самой Европейской конвенции о правах человека и тем более прямым образом затрагивают национальный суверенитет, основополагающие конституционные принципы, Россия вправе выработать защитный механизм от таких решений. Именно через призму Конституции должна решаться и проблема соотношения постановлений КС и ЕСПЧ. Если нам навязывают внешнее «дирижирование» правовой ситуацией в стране, игнорируя историческую, культурную, социальную ситуацию, то таких «дирижеров» надо поправлять. Иногда самым решительным образом.
Ничего принципиально нового 14 июля 2015 года суд не сказал, важность события лишь в том, что позиция теперь оформлена в виде официального документа – Постановления КС РФ, на которое уже и в суде, и в переписке с органами власти можно ссылаться.
Если затрагивать правовое регулирование свободы слова и мнений, то текстуально ст.29 Конституции РФ и ст.10 Европейской конвенции мало чем отличаются. А вот толкование имело принципиальное расхождение и вплоть до 2005 года оно было разительным.
Переломным моментом, когда российская правоприменительная практика «повернулась лицом» к европейскому толкованию свободы слова, стало Постановление Пленума Верховного суда РФ от 24 февраля 2005 года № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», где местами дословно идет цитирование позиций Европейского суда. Можно сказать, что этим постановлением судьям был дан зелёный свет на использование решений ЕСПЧ.
Анализ прецедентов Европейского Суда по защите свободы слова позволяет говорить о единообразном подходе, который сегодня можно увидеть и в решениях судов РФ. Решения ЕСПЧ, бесспорно, сыграли положительную роль при толковании статьи 29 Конституции РФ, поскольку помогли раздвинуть границы свободы слова и мнения. Сколько раз в моей судебной практике позиция ЕСПЧ была заключительным аккордом, подводящим итог под правовой позицией в защиту прав журналистов и СМИ.
Приведём три позиции ЕСПЧ, которыми с 2005 года было мотивировано много судебных решений в пользу СМИ и журналистов.
1. Лейтмотивом всех судебных решений по применению статьи 10 Конвенции является идея о жизненно важной функции СМИ в демократическом обществе, выраженная, в частности, в Постановлении Европейского Суда от 20 мая 1999 года по делу «Бладет Тромсё и Стенсаас против Норвегии» . В п. 59 Постановления отмечено, что пресса играет важную роль в демократическом обществе.
Хотя она не должна переступать определенных границ, в частности, в отношении репутации и прав других лиц, тем не менее, её долг состоит в том, чтобы сообщать любым способом, который не противоречит её обязанностям и ответственности, — информацию и идеи по всем вопросам, представляющий общественный интерес. Суд принимает во внимание и тот факт, что журналистская свобода охватывает даже некоторую долю преувеличения и даже провокацию.
2. Европейский Суд указывает на необходимость разграничения оценочных суждений и утверждений о фактах. Данный подход был отражен Европейским Судом в постановлении по делу «Лингенс против Австрии» следующим образом: с точки зрения Суда, следует проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию.
Суд также отметил, что выполнить требование о доказывании истинности оценочных суждений невозможно, поэтому предъявление такого требования нарушает саму свободу выражения.
Эта позиция Европейского Суда на сегодняшний день нашла наиболее полное отражение в решениях российских судов и это актуально для правоприменительной практики, т.к. в российском законодательстве нет нормы, которая бы прямо закрепляла, что мнение не может быть опровергнуто в порядке статьи 152 Гражданского Кодекса РФ, кроме того, в статье 152 Гражданского Кодекса РФ употребляется понятие «сведения», которое может включать в себя и мнение, и утверждение о фактах.
3. Европейский Суд подчеркивает различный уровень правовой защиты, зависящий от статуса лиц, в отношении которых распространяются те или иные сведения.
В Постановлении «Лингенс против Австрии» Европейский Суд указал: «…пределы допустимой критики в отношении политического деятеля как такового шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего первый должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию».
Так, публичный статус истца обеспечивает более высокую планку защите свободы выражения мнения, по сравнению с интересами частного лица.
Так было.
Постановление КС РФ в редакции 14 июля 2015 года позволяет «перешагнуть» чрез позицию ЕСПЧ в случае, «…если ЕСПЧ даст трактовку Конвенции, противоречащую Конституции РФ». В такой ситуации, в силу верховенства Основного Закона, Россия будет вынуждена отказаться от буквального следования постановлению Страсбургского суда.
Иными словами, КС РФ дал российским судам право отказываться от позиций ЕСПЧ с той мотивировкой, что толкование ЕСПЧ противоречит Конституции РФ. Для правоприменительной практики по статье 29 Конституции РФ это может иметь весьма опасные последствия, возвращающие нас в 2005 год, например, в отношении публичных фигур. Для чиновников (публичных лиц) позиция КС РФ станет дополнительным аргументом в спорах, которым они будут обосновывать незаконность вмешательства журналистов в их частную жизнь и для ограничения права распространять негативнооценочные суждения.
Посмотрим, как будут развиваться события и насколько активно суды будут «уклоняться» от применения позиций ЕСПЧ. На наш взгляд, пока действует Постановление Пленума ВС РФ от 2005 года, можно работать и мыслить европейскими категориями при толковании статьи 29 Конституции РФ. Но не станет ли это вопросом времени?
Елена Пальцева
Иллюстрация к статье с ресурса: http://mpra.info
